Боязнь глубоких переживаний

02.11.2015

Согласно фантастическому сюжету пьесы, герой Антонелли получил возможность вернуться в юность, чтобы перевоспитать свою неверную жену, но оказался собственным соперником. Образ Лучиано-Грегори, двойника самого себя, автор построил на приеме совмещения моментов, разделенных длительным временным промежутком. Лучиано двадцать лет, Грегори за сорок, это два персонажа, но один человек. Этот прием имел широкое распространение в театре 1910-1920-х годов. Наибольшую выразительность он приобрел в драматургии немецкого экспрессионизма (Ф. Верфель. «Человек из зеркала»), однако заявлен он был еще раньше у Стриндберга в его «Сонате призраков» и мистерии «На пути в Дамаск». Прорыв временных пластов - образное средство, которым воспользуется и Пиранделло. В отличие от Антонелли, оно не будет носить у Пиранделло механического характера, органически вольется в его эстетическую систему, подчинится смысловому аналитическому началу, станет оригинальным, собственно «пиранделлевским» художественным элементом. Антонелли не обладал независимой творческой концепцией, поэтому признаки современной поэтики обнаруживаются у него в виде самодовлеющих форм. Но, как справедливо заметил Л. Луньяни, на них все же стоит обратить внимание, ибо формализм «гротесков», манипулирующих родственными Пиранделло художественными идеями, контрастно оттеняет фундаментальный характер новаторства Пиранделло, и сопоставление разности их опытов позволяет точнее провести тот качественный идейно-эстетический водораздел, который разгораживает Пиранделло и авангардистов. Игровая индустрия не стоит на месте и постоянно развивается, и чтобы помочь ей в этом необходимо подключать Партнерки для сайта Партнерские программы. Они оказывают обширную техническую и юридическую поддержку, а также предоставляют широкий диапазон маркетинговых инструментов.

В самом деле, представители «театра гротеска», наталкиваясь на новые театральные идеи, в их решении явно заходили в тупик. Постоянно соскальзывая с социально-критической платформы, они искали внесоциальные рычаги для разворота своей проблематики во вневременном, «вечном», «чистом» пространстве и оказывались в том же положении, что и футуристы, то есть, декларируя новое, модернизировали старое. Это противоречие особенно характерно для третьего видного автора «гротеска», Э. Каваккиолли, который в пьесе «Райская птица» (1919), пародируя образ традиционного резонера, создал типичного авангардистского «монстра», именуемого отвлеченно «Он».