Наследие Мондриана

26.07.2020

В тридцатые годы Мондриан осознал, что его идеи остаются непонятыми. Тяжелым ударом, должно быть, стала для него посмертная публикация в последнем выпуске «Де Стейл» (за январь 1932 года) фрагментов дневника Тео ван Дусбурга. В них бывший друг Мондриана сравнивал его работы с классицистической живописью Никола Пуссена. Как раз к этому времени, после долгих проб и ошибок, диалектическая система композиции Мондриана достигла своего пика — абсолютной вершины, полной согласованности всех частей. «Отрицание» одного элемента другим привело к тому, что его картины стали абсолютно децентрированными (что означало уничтожение «частного», к чему он так стремился), будучи при этом идеально сбалансированными. Выражением этого пика явилась серия из восьми картин, написанных в 1930-1932 годах в соответствии с общим принципом организации. Однако удовлетворение Мондриана этой вновь найденной формулой (как ни странно, единственный такой случай в его биографии) вскоре уступило место ощущению «тупика».

Никогда не потакавший себе, Мондриан пришел к заключению, что если он и добился полного равновесия в своих композициях, то дорогой ценой, поскольку оно не выражает того ощущения динамического развития, той бесконечной способности к совершенствованию в искусстве и жизни, которые всегда были ключевыми для его диалектического ума. С поразительной для шестидесятилетнего художника смелостью он решил: чтобы сделать разрушение, сторонником которого он всегда являлся, более эффективным, необходимо прежде всего уничтожить язык самой живописи, в том числе своей собственной. И вот элементы нео-пластицизма, представлявшиеся ему итогом всего его искусства, подверглись планомерному уничтожению.

Хотите найти честный и надежный игровой клуб, где можно хорошо заработать? Заходите на портал BestCasinoMaster и выбирайте понравившееся казино.

Первой была «растворена», как говорил сам Мондриан, плоскость. С этой целью он заново ввел прием, который изгнал из своих картин еще в 1919 году и который шел вразрез с «классическим» видом его работ, а именно повторение. Если до сего момента повторение рассматривалось им как феномен сугубо естественный (и потому исключаемый), теперь оно стало его излюбленным орудием в борьбе против тождества: Мондриан умножает линии, ограничивающие плоскости и связывающие их между собой, так что «возникает один лишь ритм, [сами же] плоскости сводятся на нет». Линии, в «классическом» неопла- стицизме игравшие вторичную роль, стали, таким образом, наиболее активным элементом, главным деструктивным фактором, и их значительное умножение означало не только что плоскости лишились своей «индивидуальности» (поскольку посредством таких множественных контуров невозможно четко обособить отдельную плоскость), но и что сами линии претерпели аналогичную «деперсонализацию».