Удаление сосудов лазером

02.02.2017

В круглую, вертящуюся площадку художник вписал эти колоннады так, что получилась законченная пластичная композиция, обозреваемая со всех сторон, как статуя. Можно добавить к этому, что это не Эллада вообще, не гомеровская, к примеру, Греция в тяжелых доспехах своих гекзаметров,- это уже конец V века, век Еврипида с его психологией и индивидуализмом, что выразилось в общем мягком, лирическом тоне оформления. Да, это не сарафан. Бурным ключом бьет здесь жизнь. Актеру одно удовольствие играть на такой площадке, художник не подавляет, а поощряет, и если иной исполнитель на миг забудет, как ему играть, ему нужно оглянуться на эти колонны, чтобы знать, что ему делать. Лизистрата вспомнилась нам сегодня в связи с новым достижением советского декорационного искусства. Интересует удаление сосудов лазером? Посмотрите лазерная эпиляция на venus-clinic.com.ua.

Я шел на Ричарда III в Большой драматический театр, раздумывая по дороге, как решит театр экспозицию этой пьесы. Шекспира упрекали за длинный монолог Ричарда, открывающий трагедию,- Ричард сразу до конца раскрывает себя и тем якобы расхолаживает зрителя, да и такой большой монолог в самом начале не есть ли слишком вялый, повествовательный, антитеатральный пролог вместо той возможной здесь резко драматической ноты, когда зритель сразу схвачен был бы за шиворот и повернут лицом к событиям. Тем более ведь бывает, что наши театры, ставящие Шекспира, да и не одного его, только и делают, что все раскачивают да раскачивают зрителя; проходит сцена, другая, третья, целый акт проходит, пока наконец не пробежит эта искра и не возникнет сразу та глубокая, затаенная тишина, когда вы удовлетворенно можете воскликнуть - вот это театр!

На Ричарде случилось нечто для меня непредвиденное: зритель был схвачен за шиворот, когда не успел еще как следует усесться, еще до того как он услышал монолог Ричарда, еще до того как появился сам Ричард,- лишь только поднялся занавес! Я не знаю, были ли на премьере в этом месте аплодисменты, мне кажется, их не должно было быть, впечатление было слишком сильным даже для аплодисментов, реакция должна была быть выражена глубже: пораженным молчанием. Я не помню, чтоб я испытывал когда-нибудь столь внезапное обнаженно непосредственное столкновение с грозным именем Шекспира.