Где Сила Императора купить в Москве

22.08.2017

В либретто появились условности, которые не могут быть прощены даже при учете специфики музыкального театра. На протяжении одного акта Сандор влюбляется в Арсену и Саффи и тут же предлагает свою руку поочередно обеим. Непонятной становится линия поведения правительственного чиновника Карнеро. Наивномистические черты приобретает история с кладом. Отсутствует какая бы то ни была ясность в мотивах, заставивших Сандора на следующий день после встречи с Саффи пойти в армию Омоная. И наконец, дивертисментный характер носит в этой сценической транскрипции новеллы весь третий акт, совершенно оторванный от двух предшествующих. Но в сюжете «Цыганского барона» сохранено основное: в нем опоэтизированы образы вернувшегося на родину изгнанника Сандора и сблизившихся с ним цыган. В нем выдвинута на первое место тема человеческой гордости и независимости, тема побеждающего чувства. Если в нем нет сатиры на Зупанов и Карнеро, то, во всяком случае, эти персонажи противопоставлены героям. И торжество любви Сандора и Саффи означает, в первую очередь, победу честности и чистоты над торгашеством и обывательским самодовольством. Узнайте где сила императора купить в москве.

Эти-то стороны «Цыганского барона», подкрепленные национальным характером сюжета и музыкального языка, и обеспечили грандиозный успех оперетты не только на родине композитора, но и далеко за пределами ее.

У современных Штраусу музыкальных авторитетов именно «Цыганский барон» получил безоговорочное признание. Тот же Ганслик, который много лет призывал либреттистов к созданию для Штрауса чисто танцевальных сюжетов, теперь с восторгом приветствует появление оперетты национального характера. Он восхищается тем, что в ней выведены типические в национальном отношении образы и ситуации. Он приветствует отказ от гротеска и бездумности и радуется тому, что в основе произведения лежат правда и искренность замысла и убедительность музыкального языка. Он констатирует, что «Цыганский барон» лишен основного порочного элемента, присущего предшествующей штраусовской оперетте: «бессмыслицы, граничащей с бесстыдством».